Диссертационное и немного *матерное*. Сдала я вчера экзамен и думала, что успокоюсь.



Ха! Неожиданное мне пробили читку на кафедре на следующей неделе. Все планы в очередной раз похерились. Вместо того, чтобы отдохнуть я сажусь вылавливать баги в тексте.



Но это полбеды. Наш ученый секретарь предложила актуализировать диссертацию упором на анализ субкультурных структур. Мол, хорошо бы было человек по сто сделать биографических углубленных интервью представителей гетеросексуальных и гомсексуальных субкультур (т.е 400 человек), и по 50 человек бисексуалов и транссексуалов. Технику работы она, наверное, представляет оч. слабою. При этом диссертация не социологическая и вообще проблема субкультур только краем проходит в моей диссертации.



Диссертация теоретическая, методологическая, не предполагающая поля. Если бы я хотела возиться с полем, то защищалась бы по социологии, благо предложения были.



Р-р-р-р-р… если эта дама выскажет свои изыски на предзащите, то мне предложат доработать, тем более, что впереди у меня год.



Св. Ефросинья Полоцкая, покровительница ученых женщин, помоги!

Первый раз в жизни сдаю экзамен во второй половине дня. Настроение странное. Проснулась почти в 6, поучила до 9, что забыла, получила теплейшие напутствия и все... Не могу дальше учить, инстинкт, к этому времения всегда уже экзамены были сданы.



Сижу я неприкаянная, вместо того, чтобы идти на экзамен к 14.00, пойду сейчас. Потому как не сидится. Последний все таки, дальше только защита.

Давать диплом о работе с одаренными детьми девочке интеллекто абажура - это садизм. Он должен караться по Конвенции ООН о правах военнопленных!

Есть закон, мой собственный, но неизменный: если я решила отдохнуть, то мне тут же предложат работу, при этом работа будет именно такой, от которой грех будет отказаться.



Едва я написала план на лето: вышивка, рисование, чтение, ремот и поездка к морю, как мне позвонили и сказали: "ах, если бы ты согласилась..."



И я согласилась. Теперь надо только так согласовать графики работы и отдыха, чтобы хоть немного побыть собой.



О, ремонт никто не отменял.

Экзамен я сдала. На отлично.



Вернее, мы с Мораной сдали.



Осталась специальность. Надо сдать тоже. Но сегодня только спать.

Бывает боль от действия. Бывает от пустоты и усталости. Боль от того, что нечем жить. Нет эмоций, которые можно бросить в топку, на время, создавая иллюзию жизни. Цели не могут заменить радость и желание жить, не могут сделать счастливой на миг цели - это всегда фонарик во тьме, но, идя слишком долго, ты забываешь, зачем делаешь этот путь, или забываешь обо всем кроме пути.



Цели эфемерны, дорога длинна, у судьбы какие-то свои гениальные планы, роскошь которых мне не дано понять. Каждое утро кажется таким же, как и то, вчерашнее, расписанное по минутам, блокнотам и часам.



Я выхолощена, сегодня не имеет смысл, все посвящено завтра. А это завтра еще тяжелее, чем сегодня.

Кажется, все мои ПЧ в курсе, что у меня течет крыша, и главная характеристика квартиры звучит как "убиться ап тазик". Мне казалось, что об этом знают все и за полтора года мне надоело подробно об этом говорить.



Но сегодня это надо было сделать. Студентка просила у меня книгу, я её благополучно забыла, но книга была нужна срочно, и я предложила зайти ей ко мне домой.



Поднимается девушка на 10 этаж, заходит и, видя мой коридор, где на 5 метров длины 6 тазиков, замолкает.

Не зная, что сказать, выдает:



- О, а у вас пентхауз!

У нас опять течет крыша.

У нас в семье к войне сложное отношение. Дед по матери, сколько я его помню, всегда рассказывал о войне и строительстве дома как о главных событиях своей жизни. Для него кадрового военного, война была всякой.



В первый день войны он проспал бомбежку под Минском. Чуть было не был разжалован. Спал на прогретой кострами земле на тулупах под Сталинградом, радикулит мучил всю оставшуюся жизнь, а на шее были бугорки от замерзших чирьев. Он был так худ, так молодо выглядел, что генерал Ротмистров пожалел его, приняв за парня, добавившего свой возраст, и взял в ординарцы. После Сталинграда деда отпоили пивом со сметаной, он набрал веса, отрастил усы и прибавил десяток лет. От снов про Сталинград он не избавился до конца жизни, рассказывая, что оледенелые трупы немецких солдат ставили на дорогах, как указатели, а человеческое мясо счищали монтировками с гусениц танков.

читать дальше

После Сталинграда дед получил капитана и стал начальником танковой разведки корпуса. Когда зимой первый раз освобождали Белгород, под Таморовкой дедушка встретил бабушку, пока она ходила в соседнее село, поменялась линия фронта и ей пришлось идти по нашей стороне, ушли они с подругой далеко. Но эту историю я уже писала.

http://www.diary.ru/~Sophiko/?comme...;postid=4707048

http://www.diary.ru/~Sophiko/?comme...;postid=4304790

Перед Прохоровской битвой дед командовал операцией разведки по взятия танка «Тигр», вернувшись после трех суток без сна он завалился в землянку и проспал отход войск. Бежал к своим, был разжалован, направлен в штрафбат перед самой битвой, через две недели вернулся, еще через месяц получил ст. лейтенанта.



У него вся война такая с всплесками, падениями, историями, которых хватит еще на правнуков. Он был бешеным, активным, деятельным и на этой энергии прижил после победы почти 60 лет.



Моя бабушка по матери приехала 25 июня 1941 домой на Сумщину и в эвакуацию не попала. Её брат, доцент Харьковского университета погиб в партизанах.





Второй мой дед не является участником, хотя проработал на военном аэродроме механиком все войну и три года сверху. Он 1923 года рождения, из этого года выжил только каждый десятый. Его жизнь – это жизнь после войны.



Мой прадед погиб под Витебском в 1943. Моя бабушка по отцу была в оккупации, на Брянщине. Невысокая, чернявая, не похожая на всю остальную семью. На нее однажды кинулся немецкий офицер, приняв за еврейку, прабабушка закрыла её юбкой и выгнала офицера. В семье говорят, что она заговаривала кровь и умела снимать порчу. Больше в семье о еврейских корнях не говорят, хотя они есть.

С тех пор, как я поняла, что младший брат - это разновидность испытания Господня, я стала скромнее в желаниях.



Вчерашний вечер/сегодняшняя ночь подтвердили мою правоту.



Когда расслабленная и ароматная я вышла из ванны, раздался поворот ключа, и в квартиру ввалилась компания из десяти плохо стоящих на ногах молодых людей под предводительством братца в обнимку с Дульсинеей. Когда я сообразила, что это действительно Пашка, действительно с Дульсинеей, меня прош9иб холодный пот и полотенце готово было съехать на пол. Не обрадовав молодежь таким представлением, я ушла переодеваться и надеяться. что пришли гости ненадолго.



Надежды были тщетны. Захлопали дверцы холодильника, несколько парней, которых я впервые видела, начали разбор шкафов на кухне в поисках всего того. что называется моим глинтвейном. На огне уже стояла кастрюля в которую ссыпались все имеющиеся в доме пельмени. В коридоре кто-то догонялся водкой из нашего же холодильника. Одна за одной меня посетили три мысли:

1. Они выпьют все спиртное. (на утро осталось только вино, ни одной бутылки водки, ни двух бутылок коньяка уже нет. Послала братца покупать. пусть как хочет, так и вертится).

2. Они съедят все, что приготовлено! (Съели, в холодильнике осталась только котова рыба и соевый соус)

3. Только бы не начали трахаться! Такого количества презервативов в доме нет, а парней и девчонок почти поровну!



Но приколы начались позже, я никогда не верила в исключительную сексуальную привлекательность братца, но вчера на нем висели две девицы, в то время как Дульсинея целовалась к кем-то еще.



Оргия продолжалась до двух ночи. Потом сказалось количество выпитого, и я распихала всех спать.



Сижу я сейчас и думаю. а может братца на время в какой военный лагерь сбагрить, чтоб инициативность дурную с него сбить?



Устала я.